Валерий Павлович СТЕПОВОЙ, работая в Мотыгинском краеведческом музее, сделал запись бесед с руководителями, работниками предприятий, которые оставили весомый след в истории района. Сегодня мы представляем вниманию читателей районной газеты запись рассказа генерального директора производственного объединения «Ангарлес» СИПКИНА Петра Алексеевича.
Объединение через разделение
В Мотыгинский район я приехал 15 ноября 1983 года, так как был назначен заместителем генерального директора производственного объединения «Ангарлес». В то время генеральным директором был Виталий Алексеев, а перед ним генеральным директором был Азиатцев. Начиная с 1985 года, пошёл процесс укрупнения мелких производственных объединений. «Ангарлес» упразднили и на этой базе создали более крупное предприятие. Машуковский леспромхоз передали Тасеевской сплавной конторе, а Мотыгинский леспромхоз и вновь образованный Орджоникидзевский леспромхоз передали объединению «Енисейлес», которым руководил Чешенко. Кроме того, был Раздолинский леспромхоз, но его упразднили, сделали лесопунктом и ввели в состав Мотыгинского леспромхоза.
В июне 1985 года меня назначили директором Мотыгинского леспромхоза, а потом в 1989 году, согласно приказу министра лесной промышленности СССР, были созданы комплексные предприятия, и в Красноярском крае было создано несколько комплексных предприятий, в их числе - Мотыгинское комплексное предприятие. Тогда в наш состав включили еще и лесничество, ранее Усть-Ангарский лесхоз, но прежде всего его разделили на четыре лесничества, а именно Кулаковское и Первомайское - передали Первомайску, Орджоникидзевское лесничество подчинением вышло из территории района, а нам отдали Мотыгинское, Раздолинское, Южно-Енисейское и Кировское лесничества. Кроме того, Орджоникидзевский химлесхоз
(В.И. Телеутов) так и остался самостоятельным предприятием, а Удерейский химлесхоз перешёл в Мотыгинское комплексное предприятие.
Помню, как Сергей Николаевич Черкашин, который потом работал начальником Отдела МВД России по г. Лесосибирску, принёс документы и сказал, чтобы я забрал химлесхоз. Мы его включили в состав и ещё готовили живицу. Вся подсочка в основном была в Южно-Енисейске, где мы и заготавливали 200 тонн. Потом И.А.Кириллов отдал мне Раздолинское РСУ, но руководство РСУ стало работать на правах цеха, что им не понравилось, и давай они «крутиться», как бы уйти. Кроме того мы создали на базе Усть-Ангарского леспромхоза дорожный, строительный участок и всё необходимое. Создание комплекса позволило усилить охрану лесов, так как технически мы стали мощнее, энерговооружённее. Не знаю, как в других лесничествах, но у нас полностью сырьевая база была отдана нам на 49 лет. Созданным комплексным предприятиям дали отработать три года - с 1989 по 1992 годы. Генеральный директор «Красноярсклеспрома» на этом защитил кандидатскую диссертацию, наши показатели были лучшими среди комплексных предприятий.
Причины этого понятны. Пожары во всех лесничествах резко сократилось, лесники более ответственно работали. Было 34 человека лесных охранников, а еще парашютисты-десантники у нас базировались, их тоже было человек 15. В лесничестве были лесничий, помощник, мастер, лесники; и все это было разделено по кварталам, поэтому всё было под жестким, постоянным контролем. А если имело место нарушение правил рубок, то лесник шёл в специальный отдел, где Иван Васильевич Юдин был главным лесничим, и все спорные вопросы разрешались. В то время за правилами рубок следила госинспекция, лесная инспекция, так что вполне достаточно контролирующих органов было, а главное - всё было отлажено.
Последние годы эксплуатации лесов показали, что во времена существования комплексных предприятий таких пожаров, как сегодня, не было. Раньше в рубки отводили леса по 50 гектаров - и ты площадь полностью отрабатываешь. В то время таких дельцов не было «купи-продай», тогда давали лимит 350 тысяч кубометров - и всё, ты не имеешь права ни кубометра сверх плана заготовить. И весь лес был расписан, т.е. пиловочника я должен был заготовить столько-то и отдать его одному, шпальник заготовить и отдать другому, рудстойку я должен был отдать, осину должен был на ЦБК отдать, и всё плотами отправить, а на нижнем складе лес был принят сплавной конторой.
Леспромхоз лес сплавлял, а Енисейская сплавная контора и ее представители принимали его у нас, тогда работал Ю.Н. Марков и другие. Единственное, что тогда сделали, это если мы лес сверх плана заготовили, то могли его отдать, к примеру, В.В. Шелепкову (Новоенисейский ЛДК) или руководителю другого комбината; молдоване приезжали, им отправляли. Это всё началось примерно с 1985 года, когда нам дали самостоятельность.
Когда я начал работать в объединении «Ангарлес», план лесозаготовок составлял 700 тысяч кубометров, но они его не выполняли, что и послужило основанием ликвидации объединения «Ангарлес». Машуковский леспромхоз делал где-то 190 тысяч кубометров, из них Кирсантьевский лесопункт делал процентов 50 от всей заготовки леспромхоза (это 90 или 80 тысяч кубометров), а был ведь ещё и Никольский лесопункт. Орджоникидзе в то время давал примерно 100 тысяч кубометров, а Мотыгинский леспромхоз план не выполнял, в его составе был Раздолинский лесопункт (валка, трелёвка, транспортный цех – вывозка). Вот почему «Ангарлес» и давал только 300-400 тысяч кубометров леса и вот почему я попал сюда.
Тогда, в 1983 году, И.А. Кириллов вызвал меня к себе, подвёл к карте и сказал: «Вот у меня три больных места. Вот Мотыгинский район, объединение «Ангарлес» - для Лесосибирского комбината надо получить 800 000-1000 000 кубометров леса. Второй объект - Чунояры, но там железная дорога и ситуация несколько проще». В заключение встречи он сказал: решай сам, но я бы тебя попросил поехать в Мотыгино. Тогда я еще и не знал, что сюда и Локутова отправляли, и Рагульского, которые приезжали, посмотрели, оценили обстановку, но здесь было как-то очень сложно. Потом Локутов с Рагульским меня спрашивали, что я там сделал - стали не только давать план, но и наращивать его.
Игорь Александрович Кириллов настаивал, чтобы и Орджоникидзевский леспромхоз присоединить, но я его убедил в том, что Орджоникидзе присоединять не надо. Вот дорогу мы тогда соединили, сырьевая база там хорошая. Я понимал, что туда надо хорошего руководителя, и предложил Петра Яковлевича Майера, он тогда ко мне собрался. Я Майеру дал этот совет. Кстати, второй секретарь райкома партии С.П. Морозов тогда настаивал на том, чтобы забрать Орджоникидзе в состав «Ангарлеса» и главную контору сделать в Орджоникидзе. Когда я приехал к И.А. Кириллову, там был
А.М. Пучкин, главный инженер Бутылкин и С.П. Морозов. Когда начали обсуждать, Сергей Петрович настаивал на Орджоникидзе, мотивируя это тем, что посёлок надо развивать. Но нижний склад Орджоникидзе не сможет принять более 250 тысяч кубометров леса. А у нас - Раздолинск может до 200 тысяч кубометров леса давать, Мотыгинский лесопункт тоже может 150-200 тысяч кубометров леса вывезти. Самый перспективный участок -
Южно-Енисейский, оттуда можно и возить хлыстами на нижний склад. В перспективе можно было довести мощность до 800 тысяч кубометров, и уже была разработана схема и технология.
В начале была база
И.А. Кириллов предложил мне подготовить документы. По приезду я этим занялся, мне помогала Груздева, Ирина Николаевна Литвиненко, и в течение недели мы продуктивно работали. Если бы не Д.Д. Сушаков, первый секретарь РК КПСС, и В.А. Шиян, председатель райисполкома, у нас всё бы получилось. К тому времени мы подготовили пояснительную записку и представили на рассмотрение
И.А. Кириллову. В ней я сделал основной упор на разработку сырьевой базы на Южно-Енисейском участке. И сделал совсем другую структуру, в расчёте на создание комплекса, без Орджоникидзевского леспромхоза, но с включением лесохимиков, лесхоза, Рыбинского ОРСа, кототрый был создан на базе Рыбинских ремонтных мастерских (которую купил за 500 тысяч рублей). Было намерение забрать и посёлок Решающий вместе с объектами сельского хозяйства. Всё было согласовано и нарисовано. Пакет документов было отдан И.А.Кириллову. Он попросил всё зарегистрировать, а сам уехал в Москву.
Пока летел в самолёте, познакомился с материалами, прочитал пояснительную записку. Темой совещания у министра было создание комплексных предприятий, и Кириллов в своём выступлении сказал, что директор предприятия на Ангаре разработал проект комплексного предприятия по заготовке и переработке леса, добыче живицы, производству пихтового масла, переработке вершинника.
Потом ко мне зимой приехали во главе с Кирилловым – «Гипролес-транс», другие руководители, восемь человек. Они дня три здесь изучали то, что было написано в пояснительной записке. Затем поехали в Южно-Енисейск, а там уже лес готовили. Приехали поздно, часов в десять, на пяти УАЗах. Подъезжаем к конторке, везде свет горит… Они спрашивают: а это что такое? А это Южно-Енисейский лесопункт, но его официально в перечне объектов нет, хотя я поставил туда уже четыре валочных машины, четыре КРАЗа. Я предложил поехать в лес. Этим представителям нужна была, в основном, сосна. Южно-Енисейскую базу я оставлял потому, что здесь была хорошая сырьевая база. Мы тогда там стали строить дома для работников лесопункта. Тогда зам. министра на меня с претензией: «Кто тебе разрешил лесопункт открыть?» Да я сам. Чтобы открыть лесопункт, надо такие мощности иметь! Так вот, когда в лес-то приехали, у меня тысяч 40 кубометров сосны лежит в запасе. Весна там позже приходит, и когда здесь дорога падает, мы туда весь лесовозный транспорт отправляем и вывозим тот запас. И в мае мы весь запас «выдёргиваем». Все удивляются - что в Мотыгинском леспромхозе происходит, откуда план по вывозке, откуда лес?
Кириллов приехал, посмотрел, что весь лес - это реально, а в тот год снегу мало было, фарами светит - штабеля, штабеля... Директор « Гипролестранса» мне тогда здорово помог, они занялись проектированием «ленинградки». Это нужно было, поскольку в райкоме партии, райисполкоме Д.Д. Сушаков,
В.А. Шиян на меня с претензией: дороги общего пользования используешь для вывозки хлыстового леса. И на замечания руководства района я предложил И.А. Кириллову сделать технологическую дорогу на Север. Потом газовики заинтересовались этой дорогой, которую можно было продолжить до Эвенкии. «Ленинградку» мы начали сразу строить, на неё выделили восемь миллионов рублей - и в самые сжатые сроки дорогу до Ишимбы построили. А потом, когда Советский Союз развалился, и необходимость отпала.
Когда я приехал в Мотыгино, нормальной производственной базы не было. Внизу на берегу Ангары стояло несколько деревянных строений из круглого леса, несколько боксов, кузница да диспетчерская. В 1985 году приехал Иван Герасимович, начальник транспортного цеха, переделал всю технологию использования транспортных средств. Позже приехал Саша Товмасян и пообещал, что он гараж сделает. Мы тогда начали использовать арболит, и в строительстве я действовал авантюрным методом, я этот способ использовал и в Марурском леспромхозе в Хакасии. Завезли арболит, железо, в бригаде их было человек восемь. Со стороны в этих строителей не верили: «Приехали армяне, ничего не сделают и уедут». Иван Герасимович придёт на работу часов в 5 или в 6, а армяне уже работают. Начинают с раннего утра, так как днём жарко, и вечером до самого темна. В Матуре я тоже всё построил. Линию электропередачи, телефонизировал посёлок, но строили там студенты-бауманцы, их было около 120 человек.
Армяне когда начали строить, то стали использовать не железо, а дерево, и мужички-то мои по другому стали относиться к строителям. Яроцкий тогда работал главным механиком, Кулымов возглавлял Мотыгинский лесопункт, Машуков был на нижнем складе, а Афанасьев главным инженером работал. В.Е. Перфильев был секретарь парткома, а в профсоюзе был И.Г. Панов, заместителем директора -
В. Хохлов, я его по институту знал. Когда приехал, увидел он меня и говорит, что кончилась наша праздная жизнь. А Алексеев меня по Хакасии знал, он у Хилько в то время замом работал, и он знал, как я работаю. Он тогда мне сразу сказал: «Пётр Алексеевич, ты приехал меня менять», на что я ему ответил, что не знаю кого менять, Виталий Тимофеевич, но работать мы будем. По приезду в Красноярск он зашёл к Кириллову и тот ему сказал: подожди маленько, Сипкин освоится и его назначим директором.
Сделали леспромхоз из объединения потому, что генерального директора объединения согласовывали с крайкомом партии, а директора леспромхоза - с райкомом.
Вот так начали работать. Построили кузнецу, гараж, котельную, контора тогда была на месте нынешнего казначейства. Там была двухэтажная контора, но она имела очень неудобную планировку, и когда я приехал, это здание было брошено. Школы уже не было, я посмотрел - мы всё снесли, согласовав с Чешенко (мы тогда относились к «Енисейлесу»), и я сам начертил проект будущей конторы. Как-то с сессии мы шли с А.П. Хохловым, зашёл к нему в АГРЭ, посмотрел его контору; кроме того я побывал в Первомайске, у
А.И. Ахмедзянова контора была на берегу, и туда зашёл, посмотрел; по приезду сделал окончательный вариант. В то время пиломатериал мы сами готовили, напилили, бригаду поставили и за зиму здание без отделки было готово.
Поехал к Кириллову в Красноярск, а он тогда принял мебельщиков. Я договорился у Зорина взять плиты на отделку – в обмен на лес. К этому подключили Васюкова, я лес отдал - и на этом всё решили. Кроме отделочных плит мы заказали столы, стулья, другую офисную мебель, а брат Фёдор помог приобрести искусственной кожи. Из Минусинска привезли целый КамАЗ кожи всех цветов. Потом Кириллову отдали Назаровскую мебельную фабрику, и это облегчило получение мебели для сотрудников в кабинеты.
Как-то И.А. Кириллов с А.М. Чешенко (генеральный директор объединения «Енисейлес») были у меня, вечером сидели, и они предложили посмотреть «секретный объект». Они посмотрели кабинеты, те практически уже были готовы под покраску, внесли кое-какие коррективы, с которыми я во многом согласился. Кириллов походил, посмотрел и говорит, что здесь места хватит на целое объединение - с таким многозначительным намёком.
Когда сделали комплексное объединение, я забрал и лесхоз, и химлесхоз вместе с их долгами. Достаточно сказать, что в Усть-Ангарском лесхозе недостача леса была 17 тысяч кубометров, и я всё покрыл. У Удерейского химлесхоза экономика вообще была в упадке. Тогда Кириллов принял решение вывести Мотыгинский леспромхоз из подчинения объединения «Енисейлес» и передать в подчинение «Красноярсклеспрому». Всех это, конечно, до крайности удивило. Потом возникла идея прикрепить
леспромхозы к комбинатам. Нас прикрепили к Протасову (ЛДК-1), это была моя ошибка.
(Окончание в следующем номере)