(Продолжение. Начало в №№ 26, 27, 30 за 2019 г.; № 11 за 2020 г.)
В детстве у нас дома часто жили разные зверюшки и птички: бурундуки, белки, дроздята, горихвостки и прочий лесной народец. Кто-то попадал к нам по несчастью, как, например, подстреленная кем-то сова, кто-то из птиц выпадывал из гнезда и был нами спасен. Ловили и сами так называемых слётков – учившихся летать птенцов.
Сначала садили их в клетки, но это было неинтересно ни для нас, ребятишек, ни, конечно же, для них тоже. Через два-три дня мы начинали их выпускать. Кто-то сбегал от нас сразу, кто-то, окрепнув, позже.
Однажды появился у нас сорочонок, быстро приучился, и мы стали выпускать его во двор. Летал он день ото дня все лучше, но не улетал: все-таки корм много что значит. Все бы ничего, но у него была явная склонность к клептомании (воровству), то он ложечку утащит и спрячет, то ключи от дома. Да и обладал он довольно скверным характером, постоянно очень громко ругался на своем сорочьем языке.
Постигая летное мастерство, улетал он все дальше и один раз даже его фото с небольшой заметкой попало в районную газету. Фотокорреспондент писал, что шел он по стадиону и видит, что ему навстречу идет, что-то бормоча себе под нос (или под клюв?), сорочонок. Он его и сфотографировал.
Но потом наш Ванька (так мы назвали сорочонка) потерялся, не прилетел ни на обед, ни на ужин. На следующий день нам кто-то сказал, что он попал… в милицию. Милиция тогда находилась в старом деревянном двухэтажном здании около стадиона, и мы с братом пошли выручать сорочонка.
В милиции нам сказали, что да, действительно сороченок у них. Вчера в жаркий день на втором этаже открыли окна, вдруг на черемуху, росшую рядом со зданием, ветки ее были у окна, сел сорочонок и стал, заглядывая в окно, сердито трещать на своем языке и даже попытался стащить авторучку со стола у следователя. Удивленным стражам порядка удалось быстро «повязать» хулигана, и, как мы потом шутили, поместить в КПЗ – камеру предварительного заключения. Нам с братом отдали Ваньку на поруки.
Бывая по делам в Бельске, я обратил внимание на колонию больших птиц, расположившуюся на высоких деревьях в распадке у ручья. Они, сидя в гнездах, шумно «переговаривались» между собой. Парочка птиц слетела с веток и полетела в сторону Ангары. По полету я понял, что это цапли, я их часто вижу на островах, проезжая на лодке. Но неужели они устраивают гнезда на деревьях, а не на земле, как это делают журавли, ведь образ жизни у них очень схож? Те и другие кормятся у воды? Порывшись в справочниках, я утвердился в этом факте, это стало для меня небольшим открытием.
Знакомый житель Бельска рассказал мне, что также заинтересовавшись птицами, он пошел поближе посмотреть на них. Ретироваться ему оттуда пришлось бегом: цапли стали слетать с деревьев и… бомбардировать его своими испражнениями.
И такая защита гнезд бывает у птиц, живущих колониями, мне приходилось читать об этом.
Иду старой лесной дорогой, уже порядком заросшей: решил немножко «погонять» рябчиков. Осеннее солнце приближается к полдню.
«Пора попить чайку»,- подумал я, увидев как нельзя кстати пересекающий дорогу ручей. Скинул рюкзак, ружье и с котелком пошел к ручью. Его берега заросли невысоким тальником. Найдя подход, наклонился зачерпнуть воды. «Да что такое, не могу дотянуться, наверное, зацепился одеждой за что-нибудь», - подумал я. Встал, осмотрелся… поперек моей груди была затянута петля из тонкого тросика. Браконьерская петля на сохатого, они любят ходить лесными дорожками.
Еще один случай с петлей. Также, идя в октябре по первому снегу лесной дорогой, почувствовал неприятный запах. Подошел к поваленному поперек дороги дереву. Вокруг лежали крупные кости сохатого. К стволу дерева была привязана затянутая петля из троса. Видимо, попался сохатый давно, но браконьеры не удосужились даже проверить поставленную ловушку, лось погиб, возможно, его нашел медведь.
Надо жестко наказывать за такой способ «охоты».
Причалил к устью речки Муриной на лодке, поднялся на крутой бережок. Решил пройтись вверх по речке с
ружьишком. Там когда-то были покосы, речка протекает рядом с ними. Потихоньку подхожу к крутому берегу речки, знаю, что в этом месте глубокая тихая заводь. По воде, увидев меня, заметался нырок – небольшая уточка, взлететь ему некуда: на противоположном берегу стеной стоит высокий лес, на этом берегу я. Стреляю, по всплескам вижу как дробь ложится точно на нырка… или на то место, где он только что был. Но его нигде нет. Через несколько секунд он выныривает за кустами и с шумом улетает вниз по речке.
Не раз приходилось слышать, что добыть нырка очень непросто: у него мгновенная реакция, в момент выстрела ныряет. Трудно мне было в это поверить, но убедился сам.
Пасмурно, по воде чуть слышно моросит дождик. Я сижу с удочкой на корме тогда еще деревянной лодки ангарской постройки. Лодка привязана к свисающему с острова дереву. Тихо. Вдруг слышу то ли пиканье, то ли щебетание на острове. На нос лодки с наклоненного дерева спрыгивает норка и сразу ныряет в воду, за ней один за другим проделывают то же самое штук 5-6 норочек-подростков, не обращая никакого внимания на меня. Вся компания, оживленно переговариваясь, стайкой поплыла к другому острову.
Такие, в общем-то ничего особенного из себя не представляющие «картинки» запоминаются надолго, если не на всю жизнь, грея душу.
(Продолжение следует)